Глава 2
Увещание к нелицеприятному отношению к ближним (1–13). Учение о вере и добрых делах в отношении к оправданию (14–26).
1 Братия мои! имейте веру в Иисуса Христа нашего Господа славы, не взирая на лица.
1. Апостол только что ( I: 27 ) указал, что истинное благочестие более всего выражается в благотворительной, деятельной любви к несчастным. Теперь (II: 1) он первооснову и источник этой добродетели указывает в правой вере в Господа Иисуса Христа, Которого он здесь именует Господом славы, с целью, быть может, поднять благоговейное настроение читателей послания, а вместе показать всю несообразность того лицеприятного предпочтения богатых бедным пред лицом Господа и славы, которое Апостол сейчас же (ст. 1) называет, а далее (ст. 2 сл.) обличает: «кто делает что-нибудь с лицеприятием, тот бесчестит самого себя, так как показывает неуважение к сроднику своему и, прежде всего, неуважение к самому себе, потому что свойство действий в отношении к подобному себе переходит и на самого действующего» (блаж. Феофил.).
2 Ибо, если в собрание ваше войдет человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдет же и бедный в скудной одежде,
3 и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: тебе хорошо сесть здесь, а бедному скажете: ты стань там, или садись здесь, у ног моих,-
4 то не пересуживаете ли вы в себе и не становитесь ли судьями с худыми мыслями?
2–4. Что предупреждение против лицеприятия (ст. 1) вызывалось наличностью в первохристианском обществе этого порока, показывает приводимый здесь, ст. 2–3, и заимствованный, очевидно, из действительной жизни читателей послания пример лицеприятия, тем более недопустимого и предосудительного, что совершалось оно в богослужебном собрании верующих (συναγωγή здесь, как и в Евр X: 25 - церковно-христианское богослужебное собрание) пред Господа славы, пред Которым всякая слава и величие мира сего - ничто. Усматривая в таком поведении читателей очевидное нарушение совершенного закона веры Христовой, св. Апостол укоризненно замечает: «бысте судии помышлений злых» (4 ст.), т. е. «вы испортили свой приговор… стали судьями несправедливыми, поддавшимися лукавству из лицеприятия» (блаж. Феофил.).
5 Послушайте, братия мои возлюбленные: не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?
6 А вы презрели бедного. Не богатые ли притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды?
7 Не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь?
5–7. Противоречие лицеприятия христианскому долгу показывается тем, во-первых, что при первоначальном призвании и обращении ко Христу первыми верующими оказались люди бедные, незнатные, презираемые в мире (ст. 5, см. 1 Кор I: 26–28), а во-вторых, указанием на недостойное поведение богачей, частнее на пристрастие богачей к насильничеству и сутяжничеству, ст. 6–7; подобное отношение сильных членов к более слабым обличал Ап. Павел в Христианском Коринфском обществе (1 Кор VI: 18). По справедливому суду Апостола, богачи, - очевидно, принадлежащие к христианскому обществу (а не язычники или иудеи, как предполагали некоторые толкователи), - своими, противными закону Христову, поступками хулят, бесчестят «доброе имя» (тό καλόν όνομα) - т. е. имя христиан, которым уже в раннее время назывались последователи Христовы (Деян XI: 26; 1 Пет IV: 16 ).
8 Если вы исполняете закон царский, по Писанию: возлюби ближнего твоего, как себя самого,- хорошо делаете.
9 Но если поступаете с лицеприятием, то грех делаете, и перед законом оказываетесь преступниками.
8–9. Оканчивая свое обличение порока лицеприятия, Апостол указывает в нем нарушение главного закона нравственной жизни - царственного закона любви к ближним, известного в качестве такового уже в Ветхом Завете (Лев ХIX: 18), но еще более проясненного в Новом Завете (Мф XXII: 40; Рим XIII: 8–10; Гал V: 14).
10 Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем.
11 Ибо Тот же, Кто сказал: не прелюбодействуй, сказал и: не убей; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона.
10–11. В обоснование высказанного в ст. 8–9 положения, что лицеприятие, будучи отдельным грехом, является, однако, нарушением царственного закона любви, Апостол теперь, ст. 10–11, высказывает замечательное органическое воззрение на закон Божий: преступление против одной какой-либо частной заповеди закона есть нарушение всего закона, именно потому, что весь закон со всеми многоразличными заповедями есть выражение одной воли Законодателя Бога, и преступление против отдельной какой-либо заповеди есть преступление против святой воли единого Законодателя, значит, и против всего закона. Такое органическое понимание закона Божия было свойственно уже ветхозаветному времени, где каждый проступок человека судился с точки зрения единой теократической идеи, а еще в большей степени оно присуще новозаветному понятию о всеобъемлющем значении основного начала нравственной жизни - начала любви. Блаж. Феофилакт замечает к ст. 10–11: «Кто согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем, потому что не имеет совершенной любви. Ибо любовь есть глава всего доброго, а когда нет головы, то все остальное тело ничего не значит… Заповеди - не прелюбодействуй, не убей указаны для примера. Примечай, что и эти примеры взяты из закона, относящегося к совершенству любви. Ибо кто любит ближнего, тот не будет ни прелюбодействовать, ни убивать; потому что такие дела свойственны врагу. Если бы не так, то никто из людей не спасся бы, потому что никто не соблюдает всех заповедей, но кто соблюл чистоту, тот побеждается иногда гневом, кто творит милостыню, тот нередко имеет зависть. Посему говорится не о том, чтобы вовсе не было недостатка в добродетелях, но о любви, что ее не должно совершать с недостатком, с лицеприятием, но всецело… Итак под всем законом должно разуметь закон о любви…»
12 Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы.
13 Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом.
12–13. В заключение отдела, после обличения недолжного отношения к ближним (ст. 2–4, 6, 9), Апостол увещает читателей поступать по закону свободы (см. I: 25 ), который есть закон любви: этот закон и легок для исполнения, и имеет столь непреложно-обязательное значение для христианина, что по этому именно закону любви, по мере выполнения этого закона, христиане будут судимы на последнем суде Христовом (Мф XXV: 34 сл.). И на этом страшном суде благотворительная любовь по закону Христову имеет и носит в себе твердую уверенность (слав. «хвалится», греч. κατακαυχαται), как бы заранее торжествует, что она превозможет страшную, угрожающую силу будущего суда, освободит человека от наказания и гибели. «Если мы простили ближним согрешения их против нас и из имения своего уделяем часть нищим, то и нас восприимет милость Божия, когда будет судить наши поступки. Напротив, тяжкое осуждение постигнет тех, которые не оказали благорасположения к подобным себе… Мне кажется, действие милосердия сходно с тем, что производит елей древесный на борющихся на поприще. Борцы, намащаемые елеем, легко ускользают от захватывания своими противниками. Так и наше милосердие к бедным дает нам на суде возможность избежать нападений со стороны бесов» (блаж. Феофил.).
14 Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его?
14. Апостол уже ранее показал, что истинная вера необходима и существенно выражается деятельною любовью к ближним, особенно помощью нуждающимся разного рода: I: 27 ; указал равным образом высокое оправдывающее значение деятельной любви на суде Божием, II: 13 . Теперь, со ст. 14 до конца главы (до ст. 26 включительно), Апостол подробно раскрывает тот же момент христианского благочестия - момент деятельного осуществления верований ума и сердца. Вера, не свидетельствуемая соответствующею деятельностью, которая должна вытекать из веры, как следствие из своего основания, - такая вера ничтожна, мертва (ст. 17, 20, 26). Апостол во главе всех рассуждений прямо, хотя и в вопросительной форме, ставит основное положение о недостаточности одной теоретической веры для оправдания и спасения человека. «Говорил как бы так: покажи мне дело, по которому бы я придал бы тебе название верующего, ибо в этом дело веры… Если кто делом не докажет, что он верен Богу, такого не нужно и называть верным. Ибо не тот верен, кто просто называет себя Господним, но тот, кто любит Господа так, что за веру в него готов и на смерть» (блаж. Феофил.).
15 Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания,
16 а кто-нибудь из вас скажет им: "идите с миром, грейтесь и питайтесь", но не даст им потребного для тела: что пользы?
17 Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе.
15–17. Указанную (ст. 14) бесполезность одной бездеятельной веры для оправдания и спасения человека св. Апостол теперь, ст. 15–16 (как и выше ст. 3–4), разъясняет на конкретном примере благожелательного и сочувственного, но не выражающегося ни в каком добром деле, отношения человека к нуждающимся в предметах первой необходимости - одежде и пище; как такое, словесное лишь, сочувствие к беде ближнего не приносит пользы ни последнему, ни человеку, выражающему свое сострадание лишь словесным участием, так и вера, не сопровождающаяся добрыми, отвечающими природе веры делами, бесполезна, как лишенная внутренней жизненной силы, как вера призрачная, мертвая: ή πίστις, εάν μή έχη, νεκρά εστι χαθ εαυτήν. Из последнего выражения ст. 17 καθ εαυτήν, слав. о себе , равно и из всего контекста речи Апостола очевидно, что, по воззрению его, дела (добрые) стоят в органической связи с верою, вытекают или возрастают из веры, как плоды от жизнеспособного корня. Коль скоро нет этих плодов веры, необходимо ожидаемых по роду дерева веры, это - верный знак того, что самый корень дерева сух, лишен жизненных соков. Таким образом, дела суть доказательства жизненности веры (ст. 17, см. 20 и 26).
18 Но скажет кто-нибудь: "ты имеешь веру, а я имею дела": покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих.
19 Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут.
18–19. Высказанное (ст. 14–17) воззрение на органическое соотношение веры и соответствующих ей дел Апостол здесь закрепляет диалогическою формою речи: имея в виду дать доказательство своей мысли а contrario, он выводит (ст. 18 гл.) своего единомышленника и противника и, решительно поражая неправильные суждения последнего, тем более уясняет свое основное положение (ст. 14 и дал.). В принятом греческом тексте и славянском переводе ст. 18 есть неудобоприемлемое чтение: «εκ tώv έργων σου (τήν πίστιν σου), от дел твоих (веру твою) , - неприемлемое потому, что защитник истины, которому Апостол предоставляет здесь речь, в обращении к предполагаемому противнику, отстаивавшему неправильную мысль о достаточности для спасения одной веры без дел, не мог сказать: «покажи ми веру от дел твоих», коль скоро этот оппонент почитал дела излишними при вере; но должен был сказать: «покажи ми веру без дел твоих». Действительно, лучшие греческие кодексы (Александрийский, Синайский, Ватиканский, Парижский и др.), равно как и переводы: сирский, коптский, Вульгата и наш русский синод., дают чтение: χωρίς τών έργων, без дел . Смысл этих слов тот, что вера без дел есть нечто бессодержательное и пустое настолько, что самое существование ее может подлежать сомнению, тогда как из наличности добрых дел существование веры само собою доказывается. Но и допуская существование такой чисто рассудочной веры и даже признавая ее теоретическую правильность, все же нельзя, по Апостолу (ст. 19), признать такую веру спасительною. Такая рассудочная вера, например, вера в единство Божие, присуща и бесам, но их вера, не соединенная с любовью сердца и с послушанием воли, не приносит им успокоения и спасения, а лишь трепет (φρίσσουσι, трепещут ) и отчаяние в ожидании суда Божия. Так, значит, и вера человека-христианина, лишенная плодов - добрых дел, не включает в себе надежды на спасение.
20 Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?
20. Апостол переходит теперь, ст. 20, к доказательству утверждаемой им истины из ветхозаветного Писания и обращается к предполагаемому противнику в такой форме, которая говорит о предстоящем сейчас окончательном поражении возражателя: «хощеши ли разумети» θέλεις δε γνώναι. При этом Апостол называет его суетным, пустым, неосновательным человеком, греч. κενός. «Пустым называет человека, который хвалится одною только верою, потому что, не осуществляя ее в делах, он не приобрел твердой основы для своей деятельности» (блаж. Феофил.). При этом Апостол повторяет (ср. ст. 17) свое основное положение «вера без дел мертва» , ή πίστις τών έργων νεκρά εστιυ. Впрочем, вместо принятого νεκρά, мертва , некоторые авторитетные греческие списки (Ватиканский, Парижский и некоторые другие), как и некоторые древние переводы (Армянский, Вульгата), имеют другое слово αργή, бездеятельна, бесполезна, напрасна . По связи с предыдущим (ст. 19) и последующим (ст. 21 след.) это разночтение заслуживает внимания и предпочтения.
21 Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?
22 Видишь ли, что вера содействовала делам его, и делами вера достигла совершенства?
23 И исполнилось слово Писания: "веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим".
24 Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?
21–24. Здесь Апостол приводит самое сильное и самое решительное для христиан из иудеев доказательство необходимости дел для оправдания человека пред Богом и для спасения его - на оправдание Авраама праотца не одною верою, но и делами, причем из дел Авраама берется у Апостола самое великое - жертвоприношение им Исаака (ст. 21, см. Быт XXII). Это именно дело самоотвержения Авраама в деле служения Богу сослужило венцем дел, посредством которых Авраам прошел путь нравственного очищения и явился истинно праведным, святым: оправдался εδικαιώθη, - именно достиг праведности на самом деле, а не только «объявлен был праведным», как полагают некоторые западные комментаторы. Нет, подвиг целой добродетельной жизни Авраама, нашедшей свое высшее выражение в мысленно совершенном им жертвоприношении Исаака, словом, все праведные и благочестивые дела Авраама сделали его человеком высокой праведности, а вместе с тем и наследником спасения. Но дела Авраама, по воззрению Апостола Иакова, не были самостоятельным принципом его оправдания, напротив, дела его были органически соединены с его верою: «вера содействовала делам его, и делами вера достигла совершенства», ή πίσιτς συνήργει τοίς έργοις αύτοΰ. καί εκ τών έργων ή πίστις έτελειώθη, ст. 22. «Для ясности представления, веру можно уподобить корню и стволу дерева, а дела - ветвям и листьям… Между корнем и стволом, с одной стороны, и ветвями и листьями, с другой, тесная взаимная связь. Корень и ствол питают ветви и листья, но и ветви и листья в свою очередь питают ствол и корень. Как листья и ветви не могут существовать без корня и ствола, так корень и ствол не могли бы жить, если бы ветви и листья не проводили солнечного луча в корень и ствол» (еп. Георгий).
В силу такого внутреннего, органического взаимоотношения веры и дел, св. Апостол в ст. 23 свидетельство Быт XV: 6 о вменении Аврааму в праведность его веры обетованию Божию о потомстве истолковывает в том смысле, что вера Авраама, наивещим образом проявившаяся в жертвоприношении Исаака, тогда же наиболее полно и совершенно послужила к его оправданию; следовательно, Авраам оправдался верою, достигшей совершенства в делах его. Печатью совершенства Авраама, как следствия веры и дел его, Апостол признает усвоенное Аврааму (в Ис XLI: 8; 2 Пар XX: 7) название «друга Божия» (евр. очевд, греч. φίλος).
Ст. 24 представляет логически-последовательный вывод из предыдущих рассуждений св. Апостола о совместном, равно необходимом участии дел и веры в деле оправдания и спасения человека: «видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только» .
25 Подобно и Раав блудница не делами ли оправдалась, приняв соглядатаев и отпустив их другим путем?
25. Для еще более наглядного доказательства всеобщности того закона в Царстве Божием, по которому оправдание совершается длительным процессом взаимоотношения веры и добрых дел, св. Апостол приводит новый пример: язычница блудница Раав некогда проявила великую веру в истинного Бога Израилева и доказала эту веру на деле - сокрытием в своем доме и заботливым руководством соглядатаев еврейских (Нав гл. II), и за это получила и временное помилование (Нав VI: 17. 25), и вечное оправдание, и спасение. Следовательно, таков общий закон - оправдание в Царстве Божием на земле.
26 Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва.
26. Свое учение об оправдании св. Апостол заключает повторением мысли о бездеятельности и бесполезности одной веры без дел (ср. ст. 171 и 20), но для пояснения присоединяет сравнение: как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва . Здесь «по-видимому, нет точного соответствия между членами сравнения. Во взаимных отношениях между духом и телом, и между верою и делами, скорее духу надлежало уподобить веру, а телу дела, и тогда сравнение было бы такое: как тело без духа мертво, так дела без веры мертвы… но Апостол имел в виду тех, которые опускали нужду и значение самого дела, довольствуясь одною только верою. Потому ввиду главной своей цели он высказывает одну только общую мысль сравнения, что вера одна сама по себе, если не выражается в делах, - то же, что мертвое тело, безжизненна» (еп. Михаил). Еще раз, в заключение отдела речи, св. Апостол высказывает мысль об органической и потому нерасторжимой связи веры и дел: организм при сохранении связи всех его членов живет, при разрушении этой связи - умирает.
Изложенное св. Апостолом Иаковом в II гл. 14–26 ст. учение об оправдании делами, как свидетельством веры, издавна сопоставлялось с учением св. Апостола Павла об оправдании человека верою без дел закона (Рим III: 28; Гал II: 16) - тем более, что и Апостол Павел в доказательство своей мысли ссылается и на Авраама (Евр XI: 17–19; Рим IV: 1-13), и на Раав (Евр XI: 31), которых он признает оправданными верою, тогда как Апостол Иаков решающее значение в их оправдании усвояет делам обоих. На этом основании издавна, особенно же со времени Лютера и в связи с протестантским учением об оправдании одною верою, нередко усматривали противоречие в учении двух Апостолов, Иакова в Павла, об одном и том же предмете. На самом же деле между ними существенное согласие в признании органической связи веры и вытекающих из сил природы дел, в каковом соединении или союзе веры и дел оба они видят существенно-необходимое условие для оправдания и спасения. Апостол Павел, в полном согласии с Апостолом Иаковом, спасающею признает не отвлеченную веру, а веру, действующую любовью (πίστις δι» αγάπης ενεργουμένη. Гал V: 6). Различие же состоит в том, что тот и другой апостол, раскрывая это единое по существу учение, борется с неодинакового рода неправомыслящими, и потому каждый из них в целостном представлении об оправдании верою и делами выдвигает один - такой, другой - иной момент. Апостол Иаков борется с холодным бездушным правоверием и настойчиво внушает необходимость деятельности, требуемой верою (1, 22 и др.). Веру, как источник деятельной любви и вообще добродетели, св. Иаков высоко ценит и считает безусловно необходимою, но веру чисто теоретическую и отвлеченную, веру, ничем себя не свидетельствующую и не проявляющую, он именует бездеятельною, мертвою, даже бесовскою. Не иначе учит и Апостол Павел, но только, направляя свои послания (особенно послания к Римлянам и Галатам) против иудаистов, смотревших на закон Моисеев и, в частности, на обрядовые его предписания, как на совершенно необходимое и в христианстве средство для спасения, он выдвигает в оправдание главным образом момент веры, утверждает независимость веры от дел закона и отстаивает полную подавляемость веры, свидетельствуемой делами любви, как духовными плодами веры (Гал V: 6. 22), - для оправдания и спасения христианина. Ясно, что «дела закона», об излишестве которых при вере говорит Апостол Павел, суть нечто столь же отличное от дел, которыми, по Апостолу Иакову, вера достигает совершенства ( II: 22 ). Очевидно, взаимовосполняющее и равнонеобходимое в христианской догматике богословия Апостола Иакова и богословия Апостола Павла. В разъяснение особенностей того и другого Апостола блаженный Феофилакт говорит: «Слово «вера» употребляется в двояком значении: иногда оно означает простое согласие ума с явлением. Ибо мы обыкновенно называем верою и это (почему и бесы веруют о Христе, что Он - Сын Божий), и опять именем веры мы называем сердечное последование, соединенное с твердым согласием. Божественный Иаков называет мертвою верою простое согласие, как не имеющее одушевляющих оное дел. А Павел говорит о вере сердечной, которая отнюдь не лишена дел, ибо в не имеющем честных дел ее и не было бы. Ибо и Авраам получил ее не прежде, как решился отвергнуть отцовскую немощь, за каковой подвиг и дана вера в награду. Но Павел почитает ее выше дел закона, выше покоя субботнего, выше обрезания и прочих очищений. Ибо и в слове «дела» усматриваются два значения. Делами называются дела, подтверждающие веру, не имея которых она остается мертвою. Делами называются такие и дела закона, без которых оправдывается Авраам и все христиане… Итак, Божественные апостолы не разноречат друг другу, но, принимая слово в различных значениях, каждый употребляет оные, где нужно, в своем значении… Оба приводят Авраама в подтверждения учения своего о вере. Один пример Авраама доказывает, что вера выше дел, а другой, что дела выше веры. Но каждый принимает слова («вера» и «дела») в своем значении и берет полезное для него в подтверждение».