Глава 10
Продолжение ответной речи Иова на речь Вилдада. 1-12. Попытки Иова объяснить причину своих страданий и их неудовлетворительность. 13-19. Возникающие на этой почве новые недоумения. 20-22. Просьба о помиловании.
1 Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей.
2 Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?
1-2. Иов не чувствует желания продолжать жизнь (IX:21 и д. ); она ему противна, вызывает одни лишь жалобы. Рассеять, уничтожить подобное настроение и тем возбудить желание жизни мог бы Господь своим ответом, за что страдает и наказывается Иов (ср. III:20-23). Но он выступает только в роли карателя, не объясняет его вины.
3 Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет?
4 Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек?
5 Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа,
6 что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне,
7 хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей?
3-7. Тщетны и личные усилия Иова постичь причину постигших его бедствий и тем облегчить свою скорбь. Вины за собою он не знает, а делаемые им предположения в целях выяснить, за что его карает Господь, не могут быть признаны удовлетворительными, так как не совместимы с представлением о Боге. Недопустимо, во-первых, чтобы Господь наказывал создание Своих рук (Быт II:7; Пс СXXXVIII:15) потому, что это доставляет Ему удовольствие (ст. 3). Такое предположение противоречит божественной любви, которой человек обязан своим существованием. Во-вторых, невозможно думать, что наказание - результат ошибки, незнания (ст. 4). Она свойственна ограниченному по уму человеку, судящему по внешности, но не всеведущему Богу, знающему сердце людей (1 Цар XVI:17; Сир XXIV:27-28). Нельзя, наконец, предположить, что жизнь Господа так же кратка, как и жизнь человека, и потому Он, боясь упустить время для наказания, не дает греху Иова обнаружиться, а нарочно изыскивает его вину и безвинного раньше времени и без всякой необходимости подвергает каре (ст. 5-7).
8 Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом,- и Ты губишь меня?
9 Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?
10 Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня,
11 кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня,
12 жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?
8-12. Все приведенные предположения не имеют и не могут иметь места. Но в таком случае возникает новое недоумение. Как первый, созданный из глины человек, так точно и Иов - создание Божие, прямое дело рук Господа. По воле Божией из человеческого семени ("молоко") зародился в утробе матери его организм, силою Божьею созданы различные члены один за другим ("Твои руки ... образовали всего меня кругом" - ст. 8), и ею же он превращен затем в полного человека ("кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня", ст. 11; ср. Пс СXXXVIII:13), над которым в течение всей остальной жизни непрестанно бодрствовал божественный промысл (ст. 12). И если теперь Божественный Xудожник уничтожает свое создание (ст. 8), мало того, предмет попечения и забот, то Он совершает непонятный, непостижимый акт самоуничтожения.
13 Но и то скрывал Ты в сердце Своем,- знаю, что это было у Тебя,-
14 что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания.
13-14. Проявив в акте создания свою любовь к Иову, Бог одновременно с этим предопределил, постановил, как правило, не прощать ему даже самого малого греха (евр. "хата" в отличие от грехов великих, совершаемых "дерзновенною рукой" Чис XV:30). Как же примирить эти два взаимно исключающие друг друга начала: любовь и отсутствие всепрощения?
15 Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое:
16 оно увеличивается. Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне.
17 Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня.
15-17. При подобном отношении Бога к Иову положение последнего оказывается в полном смысле безвыходным. Если он виновен, то ему нет оснований ждать милости и прощения; если прав, то нет данных "поднять головы своей" (ст. 15), т. е. ободриться. Последнее невозможно потому, что в очах Божьих Иов не перестает быть грешником, заслуживающим наказания. Показателем такого отношения к нему Господа является все более и более усиливающаяся болезнь, она - свидетель его виновности (XVI:8), за которую Бог преследует Иова, как лев свою добычу (Ис XXXVIII:13; Ос V:14; XIII:7), в нанесении страданий проявляет Свое всемогущество.
18 И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня;
19 пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб!
18-19. Утверждая, что Господь еще при создании решил не прощать ему греха (ст. 13-14), Иов не понимает, как Бог мог даровать ему жизнь. Последнее предполагает и требует любви, но ее не было, за что ручается определение "не оставлять греха без наказания". Не было любви, не мог появиться на свет и Иов. Так возникает новое недоумение.
20 Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился,
21 прежде нежели отойду,- и уже не возвращусь,- в страну тьмы и сени смертной,
22 в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.
20-22. Тревожимый всеми этими неразрешимыми вопросами, утративший веру в Бога, как правосудное, любящее человека существо, Иов ввиду приближения смерти ("не малы ли дни мои?") просит Господа отступить от него, прекратить проявления гнева (ст. 15-17). Тогда он умрет спокойно, не тревожимый сомнениями. И этот сравнительно светлый конец будет возмещением за тот мрак, который ждет его в преисподней, где нет даже следа солнечного света ("офел" ст. 22, ср. Исх X:22), где господствует сень смертная.