Глава 16
1–17. Хвалебная песнь Иудифи. 18–20. Заключение торжеств. 21–25. Последующая судьба Иудифи.
1 И сказала Иудифь: начните Богу моему на тимпанах, пойте Господу моему на кимвалах, стройно воспевайте Ему новую песнь, возносите и призывайте имя Его;
1. «Начните Богу моему… пойте Господу моему…» Иудифь выражает здесь свое особенное право именовать и считать Господа своим — как Таким, Который один мог сохранить ее жизнь в ее столь отчаянном подвиге. Который один Своею помощью даровал ей совершить это страшное дело Его праведного суда и Которому исключительно одному она обязана всею жизнью и благополучием, в особенном и преимущественном смысле слова.
2 потому что Он есть Бог Господь, сокрушающий брани, потому что Он ополчился за меня среди народа и исторг меня из руки моих преследователей.
2. «Он ополчился за меня среди народа и исторг меня из руки моих преследователей» — греч.: εις παρεμβολάς αύτού έν μέσω λαού έξείλατό με έκ χειρός καταδιωκόντων με, т. е. буквальнее: «в ополчение Его среди народа Он изъял меня от руки преследовавших меня», другими словами: «чтобы явить Свое ополчение (силу Своего заступничества за народ), Он выделил меня из среды остального народа и показали эту силу Свою на мне, исторгнув меня от руки преследовавших меня». Собственно, Иудифь благодаря своей хитрости избежала всякого преследования; поэтому здесь она или разумеет то, что было возможно в ее положении, или просто представляет себя преследуемой постольку, поскольку принадлежала к народу, подвергавшемуся опасности истребления ассирийцами. И вся вообще хвалебная песнь Иудифи — надо заметить — представляет столько же исповедание личных ее радостных чувств, сколько — с другой стороны — и исповедание подобных же чувств применительно к каждому другому отдельному лицу и к целой олицетворенной общине иудейской. Это особенно ясно выступает в тех местах гимна Иудифи, где все лично к ней относящееся и не могущее быть приспособлено к другому лицу — ставится в форме 3-го лица, а не 1-го (ср. XVI:2, 11–13 ст. с 5–10 cт. этой же главы).
3 Пришел Ассур с гор севера, пришел с мириадами войска своего, и множество их запрудило воду в источниках, и конница их покрыла холмы.
3. «Множество их запрудило воду в источниках, и конница их покрыла холмы» — поэтическая гипербола, к которым обычно любит прибегать живая фантазия восточных народов.
4 Он сказал, что пределы мои сожжет, юношей моих мечом истребит, грудных младенцев бросит о землю, малых детей моих отдаст на расхищение, дев моих пленит.
4. «Он сказал, что пределы мои сожжет» и т. д. Выражение Иудифи от лица всей олицетворенной земли или общины иудейской (мои, моих, моего — 12 ст., моему — 13 ст., мой — 17 ст. и т. под.)
5 Но Господь Вседержитель низложил их рукою жены.
6 Не от юношей пал сильный их, не сыны титанов поразили его, и не рослые исполины налегли на него, но Иудифь, дочь Мерарии, красотою лица своего погубила его;
7 потому что она для возвышения бедствовавших в Израиле сняла с себя одежды вдовства своего, помазала лице свое благовонною мастью,
8 украсила волосы свои головным убором, надела для прельщения его льняную одежду.
9 Ее сандалии восхитили взор его, и красота ее пленила душу его; меч прошел по шее его.
10 Персы ужаснулись отваги ее, и Мидяне растерялись от смелости ее.
5-10. Приспособляя песнь свою таким образом, чтобы каждый мог изливать в ней свое личное чувство радости, Иудифь, приступая к упоминанию о своем подвиге, выражается о себе в 3-м лице.
«Персы ужаснулись отваги ее, и Мидяне растерялись от смелости ее» . Персы и Мидяне указываются здесь как наиболее отважный и смелый народ, чтобы тем ярче обозначилась превосходная отвага и смелость Иудифи, приведшая в ужас и замешательство даже и такие народы.
11 Тогда воскликнули смиренные мои,- и они испугались; немощные мои,- и они пришли в смущение; возвысили голос свой,- и они обратились в бегство.
11-17. С 11-го стиха песнь принимает снова свой прежний олицетворенно-общий характер, удерживая его до конца (по 17 ст. включительно).
12 Сыновья молодых жен кололи их и, как детям беглых рабов, наносили им раны; они погибли от ополчения Господа моего.
12. «Сыновья молодых жен», т. е. особенно слабых, малосильных, и следовательно — сами слабые, юные, малосильные «кололи их», т. е. врагов, сделавшихся как бы то же «детьми беглых рабов», т. е. особенно робкими, малодушными, беспомощными, совершенно утратив всякую грозность и опасность для иудеев. То и другое служило к большему усугублению величия чуда Божественной помощи своему народу.
13 Воспою Господу моему песнь новую. Велик Ты, Господи, и славен, дивен силою и непобедим!
14 Да работает Тебе всякое создание Твое: ибо Ты сказал,- и совершилось; Ты послал Духа Твоего,- и устроилось,- и нет никого, кто противостал бы гласу Твоему.
14. «Сказал — и совершилось… послал Духа Твоего — и устроилось» — мысль, близко воспроизводящая стихи псалмов CIII:30 и CXLVIII:5.
15 Горы с водами подвигнутся с оснований, и камни, как воск, растают от лица Твоего, но к боящимся Тебя Ты благомилостив.
16 Мала всякая жертва для вони благоухания, и всякий тук ничтожен для всесожжения Тебе, но боящийся Господа всегда велик.
17 Горе народам, восстающим на род мой: Господь Вседержитель отмстит им в день суда, пошлет огонь и червей на их тела,- и они будут чувствовать боль и плакать вечно.
18 Когда пришли в Иерусалим, они поклонились Богу, и, когда народ очистился, вознесли всесожжения свои и доброхотные жертвы свои и дары свои.
19 Иудифь же принесла все сосуды Олоферна, которые отдал ей народ, и занавес, который она взяла из спальни его, отдала в жертву Господу.
20 Народ веселился в Иерусалиме пред святилищем три месяца, и Иудифь пребывала с ними.
18-20. Торжества народа закончились путешествием в Иерусалим, где принесены были богатые благодарные жертвы Богу. Иудифь «отдала в жертву Господу» все ей доставшееся, вплоть до занавеса, взятого ею из спальни Олоферна, показывая этим, что все ее дело было делом Самого Правосудного Бога, для Которого она послужила лишь орудием.
Вместо «трех месяцев» торжеств народа в Иерусалиме cирский текст указывает лишь «один месяц».
21 Но после сих дней каждый возвратился в удел свой, а Иудифь отправилась в Ветилую, где оставалась в имении своем, и была в свое время славною во всей земле.
21. «Каждый возвратился в удел свой, а Иудифь отправилась в Ветилую». Иерусалимские торжества были торжествами не одних ветилуйцев, а всего израильского народа (XV:12–14 ст.), принимавшего деятельнейшее участие в преследовании и поражении врагов (ср. XV:3–5 ст. и далее), врагов не одной Ветилуи, но и всего наследия Иеговы. Естественно, что на иерусалимские торжества отовсюду стекался народ, и нет ничего странного в том, если эти торжества затянулись на три месяца, возобновляемые новыми и новыми притоками народа. Естественно и то, что Иудифь все это время «пребывала с ними» в Иерусалиме, покорно подчиняясь понятному желанию всех видеть свою спасительницу, сделавшуюся, таким образом, «славною во всей земле» .
22 Многие желали ее, но мужчина не познал ее во все дни ее жизни с того дня, как муж ее Манассия умер и приложился к народу своему.
22. «Многие желали ее», т. е. своей любовью, желали иметь своей супругой, добивались ее руки.
«Приложился к народу своему» — обычное библейское выражение для обозначения праведной кончины верных израильтян (ср. Быт XXV:8 др.).
23 Она приобрела великую славу и состарилась в доме мужа своего, прожив до ста пяти лет, и отпустила служанку свою на свободу. Она умерла в Ветилуе, и похоронили ее в пещере мужа ее Манассии.
24 Дом Израиля оплакивал ее семь дней. Имение же свое прежде смерти своей она разделила между родственниками Манассии, мужа своего, и между близкими из рода своего.
24. «Оплакивал ее семь дней» — обычное время траура по умершим (Быт L:10; 1 Цар XXXI:13; ср. Сир XXII:10).
25 И никто более не устрашал сынов Израиля во дни Иудифи и много дней по смерти ее.
25. Относящие историю Иудифи к позднейшему (маккавейскому) времени (особенно царствование Антиоха III), находя в этом стихе опровержение своей теории, думают разделаться очень просто: признают здесь или панегирическое, преувеличенное изображение полного (хотя и неблаговременного) благоденствия, доставленного Иудифью своему отечеству, или просто выражение надежды на продолжительный мир, или же, наконец, — позднейшее прибавление. Все это явная натяжка, теряющая всякую надобность в себе при допущении гораздо более естественного представления дела: что событие кн. Иудифь имело место в то самое время, указание на какое дается и в самой книге: а именно — вскоре после плена (IV:3), кого бы ни разуметь под именем «Навуходоносора Ассирийского».
В конце книги Иудифь Вульгата делает еще добавление об установлении иудеями нового праздника в память победы ее: «dies autem victoriae hujus festivitatis ab Hebraeis in numero sanctorum dierum accipitur et colitur a Judaeis ex illo tempore usque in praesentem diem». Отсутствие всяких подобных прибавок в греческих рукописях дает полное право видеть здесь произвольное прибавление или самого автора Вульгаты, или одного из переписчиков ее текста.
Магистр богословия, профессор
архимандрит Иосиф.